Домашнее насилие в Дагестане.

Количество жертв домашнего насилия в том числе и в Дагестане растет с каждым днем.
Что делать в случае если домашний ад продолжается целую бесконечность. Помочь разобраться в критической ситуации и найти выход из нее стараются в республиканском центре помощи семье и детям.Нельзя. Нельзя зимой кататься со сверстниками на санках, нельзя просто так выходить на улицу с подружками, нельзя ходить пешком. Началось именно с этого- с множества нельзя. Молодая жена еще совсем подросток. Слишком частыми стали обвинения в непокорности, в упрямстве, в нежелании слушаться мужа. Хозяин в доме все-таки он. А ведь хотелось жить, что-то постигать, к чему стремиться и быть непросто домохозяйкой. Жена-подросток мириться с таким уделом как-то не хотела. Обычная история, но с не совсем обычным концом. Суицид стал последним необдуманным шагом в этой цепочке шагов. В конце трагедии уже неважно кто виноват. Просто слушать, в нужный момент, было некому. Как и рассказывать ее уже тоже некому. А вот что также весьма типично для нас. Избил - сбежала- вернулась, снова избил, но возвращаться уже как-то не хотелось. Просто был существенный аргумент - были дети.
Что говорить о статистике. Истории, что называется, под грифом секретно, как правило, огласке не предаются. В принципе неудивительно. Делятся с самыми близкими родственниками, подружками, уже научились делиться с психологами или просто молчать и принимать как должное. Однозначно только одно - количество жертв так называемого домашнего насилия растет. А вместе с тем растет количество побоев, взаимных упреков, побегов из дома в поисках приюта. В октябре 92 именно такой открывается в Махачкале. Сегодня здесь трудятся девять психологов, в том числе и психологи-консультанты.
Этих историй тысячи. И необязательно знать имена и фамилии тех, кто терпел или терпит домашний ад. Они похожи и непохожи одновременно. Когда жить под одной крышей уже нестерпимо, хотя, возможно, некогда и было счастье под этой самой крышей. Кто-то кого-то ждал к обеду, встречал после тяжелого рабочего дня. У некоторых сохранились записи, одна из которых закончилась фразой-, «может быть нам легче похоронить человека, чем его выслушать».Бывший директор благотворительной больницы для женщин Айшат Магомедова в интервью журналисту Светлане Анохиной некогда сказала: «К одной женщине, поступившей к нам, ходили сыновья, уговаривали – мама, не пиши заявление на отца- это же позор будет». Заявление, действительно, так и не было написано. Институт семьи, что называется, трещит по швам у каждого по-разному. Найти выход в каждой отдельной ситуации – значит составить целую хронику чужой жизни. Но уже не всегда действует принцип понять и простить. Синяки, конечно, пройдут, ребра срастутся, сломанный нос можно и прооперировать. Но… Психологу Жанне Оганесян уже много лет приходится отвечать на один и тот же вопрос - что же делать дальше. В принципе ошибаются все, но если все-таки, рецидив – значит, все повторится снова.